Филлис Уитни - Атмор Холл [Женщина в зеленом]

— Как хорошо, что вы вернулись, мисс Ева, — сказала она, и у меня не хватило духу сказать ей, что я далеко не «вернулась».

Как хорошо я помнила белую лестницу, ее изящные железные перила по обеим сторонам, тоже покрашенные белым. Красный бархатный ковер плавно стекал по ее ступенькам, а ее блестящие перила уводили взгляд все выше и выше, с этажа на этаж. Эта лестница мне всегда казалась одним из шедевров в доме. Огромное пространство на глухой без окон стене наверху было занято хорошими семейными портретами, причем самое выгодное место над нижним пролетом было занято портретом в полный рост миссис Лэнгли, которая построила этот дом и украсила его в соответствии со своим богатым воображением. Кончила она тем, что жила в нем вдовой с пятью дочерьми на выданье. Как, вероятно, они оживляли дом своими веселыми вечерами прежде, чем старшая из них нашла себе мужа и ввела его в дом, чтобы поддержать традиции Атмора, добавив новое имя к списку его владельцев. Фамилия Данкоум продолжала время от времени появляться в Атморе несколько своеобразным путем, хотя наследников этого имени не было. Портрет несчастного мистера Данкоума был сослан на верхний этаж. Настоящая семья некоторым образом гордилась им, хотя он вызывал и известное чувство неловкости. Миссис Лэнгли, вероятно, никогда не одобряла женитьбы своего зятя на ее дорогой Синтии, но милое лицо ее старшей дочери на портрете говорило об истории своенравного упрямства и извращения.

Нелли же не обращала никакого внимания на живопись, поднимаясь по лестнице. Ее любопытные взгляды, которые она искоса бросала, были целиком сосредоточены на мне. Она была моей любимицей из всех служанок в Атморе, когда я приехала сюда три года назад, и, хотя я так и не смогла поставить себя должным образом, как полагалось настоящей леди, Нелли и я хорошо ладили друг с другом. Я знала, что у нее есть глухой дедушка и мама, больная ревматизмом. Я также знала о молодом человеке из деревни, который ухаживал за ней, и сейчас я заметила у нее на руке обручальное кольцо.

Она охотно мне все рассказала, пока мы поднимались. Она вышла замуж за своего Джейми, но недавно он упал с крыши соседского дома, которую помогал чинить. Его спина была в таком состоянии, что он не мог работать помощником фармацевта в деревенской аптеке. Поэтому Нелли вернулась в Атмор, где всегда не хватало слуг, и была рада таким образом помочь своему мужу. Ему уже стало лучше, но еще надо было некоторое время отдохнуть.

— Мисс Мэгги поместила вас в Голубой комнате для леди, мисс Ева, — сказала она. — На втором этаже. Оттуда открывается вид на Фигурный сад и лужайки.

«На втором этаже», — мысленно повторила я про себя, переведя это на американский язык. Английские дома начинаются с нулевого этажа, над ним идет первый этаж и так далее. Это меня постоянно путало.

— О, это так хорошо, что вы вернулись, мисс Ева! — продолжала она болтать. — Мы по-настоящему боялись за мистера Джастина, скажу я вам. Будет очень жаль, если он женится на этой…

— Тише! — прервала я ее. — Я не приехала жить здесь, Нелли. Просто есть кое-что… кое-что, что надо мне сделать до того…

Я запуталась, но она не пыталась помочь мне. Она просто посмотрела на меня с выражением укоризны на пухлом личике и не сказала больше ни слова, пока мы поднимались по лестнице. Все пять дочерей миссис Лэнгли смотрели на нас и, вероятно, подсмеивались надо мной каждая про себя, зная очень хорошо, что на этот раз я пробуду здесь гораздо меньше, чем в первый.

Нелли провела меня по длинной галерее на верхнем этаже в коридор в северном крыле, который вел в Голубую комнату для леди. Когда она вышла, я остановилась в центре комнаты и огляделась вокруг: в комнате стояла голубая кровать с балдахином, на стене был голубой ковер, на окнах — голубые портьеры, всюду голубая обивка, все очень дорогое, но выгоревшее и поношенное. Какая-то глупость пришла мне на ум. Это была Голубая комната леди? Или это была комната голубой леди? Скорее всего последнее, подумала я. Конечно же, это была комната очень голубой леди!

Внезапно у меня хлынули слезы. Это была милая комната, но не моя. Комната, которую я разделяла вместе с Джа-стином, такая радостная, а иногда такая грустная, была гораздо больше, а рядом с ней располагалась очень хорошенькая гардеробная, которую Джастин позволил мне украсить по моему вкусу.

Нелли уже распаковала мои вещи, и халат лежал поперек кровати, тапочки — на полу возле нее. Я отбросила их ногой и упала на кровать поверх покрывала. Два года тому назад, когда я уезжала, я была не в состоянии плакать, только тогда я заплакала, когда прощалась с Дейдри. Но теперь я рыдала и колотила кулаками подушку. Застывшая кровь с болью снова пульсировала в моем занемевшем теле, и боль была гораздо сильнее, чем я могла перенести.

Почти. Но не совсем. Каждый может перенести то, что должно перенести, я начинала понимать. Или же надо что-то с этим делать. Вот почему я была здесь — что-то сделать. Сделать полную ампутацию. Утерянная часть тела может болеть без конца, неважно каким образом она была утеряна, болеть до тех пор, пока тело и разум не смирятся с суровой действительностью и не скажут: «то, что ушло — ушло», и не научатся обходиться без нее. Слезы были пустой тратой времени. Возможно, они могли быть терапией, но мне надо было многое сделать. Я должна была увидеться с Мэгги, уладить все раз и навсегда и убраться отсюда завтра же. Я могла бы дать слово, что не буду чинить препятствия желанию Джастина. Я буду вести себя достойно и твердо. Моя встреча с ним окончательно все прояснила, так что теперь я могу действовать.

Я решительно встала, помылась, причесала волосы и повязала ленту вокруг головы так, чтобы волосы не падали мне на лицо. Это был стиль, который всегда нравился Джастину, — «молодость, свобода и ни малейшей искусственности», — так он это называл. Похожа на Алису в Стране Чудес, подумала я, глядя в зеркало. А кем еще я могла бы быть? В этом и была загвоздка, и я чувствовала себя очень неуверенно, как и Алиса, неважно, что я твердила себе о том, что надо действовать решительно и с достоинством. Во мне не было ни капли уверенности в себе. Вот что тревожило. Однако теперь, так или иначе, но я должна приобрести эти качества. Я не могла всю жизнь играть роль Алисы.

Я нашла колокольчик и позвонила Нелли, которая пришла так быстро, как будто бы она ждала этою звонка в холле. Я попросила ее пойти и узнать, может ли миссис Грэхем поговорить со мной сейчас. Затем я подошла к одному из двух окон моей угловой комнаты. Мне кажется, в английских домах окна всегда открыты. Я только собиралась опустить раму и закрыть окно, чтобы защититься от вечернего холода, как услышала пение, доносящееся из другой комнаты на бывшем моем этаже. Я узнала этот голос из американского радио и телевидения: певица была довольно популярна.